Статья Георгия Куриленко из книги лКрымские каникулы╗
Художник Ф. А. Васильев в Ялте.
Весенняя распутица. На переднем плане сельская дорога в талом месиве. Вдалеке, на фоне потемневших деревьев Ц убогая крестьянская изба. Остановленные грязным расплывшимся потоком, жмутся друг к другу фигуры взрослого и ребёнка. Тоскливое, щемящее душу чувство вызывает грустный пейзаж. Это великолепное полотно называется лОттепель╗ и принадлежит кисти замечательного русского художника Фёдора Александровича Васильева.
60-70-е годы XIX в. были эпохой мощного подъёма русской культуры и реалистического искусства. Неожиданное и всеобщее внимание привлёк к себе такой вид живописи, как национальный русский пейзаж, бывший до той поры в полном небрежении, - больше почитали зарубежный, особенно итальянский!
Но вот поэтическим, одухотворённым предстал русский пейзаж в творениях Шишкина, Саврасова, Куинджи, а позднее Левитана. Русская природа, на первый взгляд совсем неброская и скромная, вдруг заблистала во всём своём неповторимом своеобразии и спокойной красоте. Среди этих замечательных мастеров русского пейзажа непостижимо быстро выдвинулось имя Фёдора Васильева, фигуры яркой и трагическойЕ
Мальчик появился на свет в 1850 г. в Гатчине близ Петербурга. Он родился до брака его красавицы-матери со скромным чиновником Петербургского почтамта Александром Васильевым. Настоящим же отцом ребёнка (по некоторым данным, да и по свидетельству известного художника И. Крамского) был аристократ, граф П.С. Строганов, широко образованный человек, художественный деятель и меценат. Павел Сергеевич питал тёплые чувства к матери своего лпобочного╗ сына, но, по неписаным законам лбольшого света╗, ввиду своего высокого положения, не мог жениться на женщине из лнизов╗. В этом была главная трагедия всей жизни мальчика и его матери: официально Фёдор значился лмещанином╗, а не дворянином, и навеки был прикован к бедной семье своего названого отца.
Мальчик выказал несомненные признаки яркого художественного дарования и в 1863 г., вероятно, при содействии Строганова, поступил в Петербургскую рисовальную школу Общества поощрения художеств. Хотя она и не являлась Академией художеств, но имела превосходных учителей, среди которых были И. Шишкин и И. Крамской. Оба они стали со временем большими друзьями Васильева (более того, Шишкин женился на его сестре).
Юноша быстро, уже к концу 60-х годов, становится настоящим мастером. В 1869 г. в известной картине лперед дождём╗ обнаруживает свою манеру и почерк, своё видение мира. Всё это ещё более проявилось в последующие два года, особенно в таких полотнах, как лБарки╗ (иначе лВид на Волге╗), лОттепель╗.
Важно отметить, что Васильев не был чистым пейзажистом. Почти на всех его полотнах присутствуют люди, причём всегда в движении, часто Ц в труде. Он подмечает такие особенности в жизни природы, которые не сумели заметить другие мастера. Кисть Васильева эмоциональна, она трепетно передаёт тревожные ситуации: перед дождём, после ненастья, в оттепель или в классическую пору осениЕ И всё Ц в ожидании нового, перемен, в движении.
Пейзажи Фёдора Васильева Ц это не копия природы. Они всегда одухотворены, по ним можно читать настроение художника, взволнованность его души. Они как бы очеловечены. Более того, картины Васильева наполнены философским и даже социальным содержанием ( а перед нами ведь только пейзаж!). Полотна его словно призывают зрителей думать, стремиться к совершенству.
Всё это сделало творчество Васильева уже к 1871 г. выдающимся явлением русского искусства. А сам художник, которому был тогда всего двадцать один год, вошёл в пятёрку самых признанных отечественных пейзажистов XIX в.
Зимой 1871 г. с Васильевым произошло несчастье, которое изменило всю его последующую жизнь: он простудился на катке и вскоре заболел чахоткой. Правда, Илья Репин вспоминал потом, что Васильев покашливал ещё и годом раньше. Да и названый отец Фёдора умер от чахотки ещё пять лет назад.
Болезнь Фёдора обеспокоила графа Строганова, и он отправил его летом того же года в свои имения в Воронежской, а затем в Харьковских губерниях, где художник уже бывал летом 1869 г. Несмотря на отличные условия, Федор не поправлялся, может быть, оттого, что много работал. Видя это, граф настоял на его отъезде в Крым. Зная щепетильность Фёдора, исхлопотал ему официально субсидию на прожитие от Общества поощрения художеств. Вскоре (во второй половине июля 1871 г.) Васильев нехотя Ц ибо более всего любил среднерусскую природу Ц тронулся в Крым.
Железная дорога тогда кончалась за Харьковом, поэтому дальше пришлось ехать в конных экипажах, а в Крыму даже на волах. Проехали Северную Таврию (нынешняя Херсонская область), потом Перекоп. А кругом степь, степь, степьЕ Миновав Бахчисарай, ненадолго остановились в Севастополе: съездили в его окрестности Ц на развалины древнего Херсонеса.
К Ялте тронулись в дорожных колясках, у Байдарского перевала были рано утром. Их встречало августовское море.
В город прибыли в сумерки, поэтому разглядеть его не смогли. Остановились в гостинице. А утром, когда мать отправилась приискивать квартиру, Фёдор нанял лодку в вышел в море. Он не оглядывался, пока лодочник не взял мористее. А затем повернулся и единым взором Ц глазами художника Ц окинул всю панораму небольшого солнечного городка, зелёных гор, чистого полуденного небаЕ
Душа художника рвалась к работе. Но сначала нужно было найти удобную и недорогую квартиру. В поисках подходящего пристанища Фёдор с матерью за два года (а ведь сначала Васильев думал, что едет в Крым только на один сезон!) сменили несколько домов. Последние квартиры находились вблизи Ялтинского порта, у подножия Поликуровского холма, на Почтовой улице, вблизи Массандровой слободки, где квартиры были подешевле. Ныне на доме номер 3 по ул. Свердлова укреплена мемориальная доска. На ней такая надпись: лВ доме, стоявшем на месте этого здания, в 1872 г. жил выдающийся русский художник-пейзажист Фёдор Александрович Васильев. лМы рабски подражали Васильеву и до обожания верили ему. Он был для всех нас превосходным учителем╗. Илья Репин╗.
ЕСловно забыв, зачем он приехал в Тавриду, вопреки настойчивым советам матери и врачей, а среди них был наездами даже Боткин, художник сначала не столько лечился, сколько много и упорно работал, будто предчувствовал, что жизнь оборвётся скороЕ Необычайно требовательный к себе, художник писал окончательный вариант очередной картины только тогда, когда сюжет был органически выношен в его душе и опробован в массе этюдов и набросков, когда убеждался, что не повторяет кого-либо. Поэтому полотна Васильева никогда не спутаешь с произведениями других живописцев.
Через месяц с небольшим в Ялту приехал Крамской. Встреча была радостной. Васильев любил и глубоко уважал Ивана Николаевича Крамского, который был на 13 лет старше. Крамской отвечал взаимностью и тоже ценил профессиональные замечания своего юного друга, нередко поражавшего маститого художника новизной, глубиной и, главное, точностью суждений. Позже. В одном из писем в Ялту, Крамской писал Васильеву: лЖизнь моя не была бы такая богатаяЕ если бы я не встретился с ВамиЕ Вы, - продолжал Крамской, - точно часть меня самого, и часть очень дорогаяЕ╗
И ещё: оба были неистовы в работе, проводили за мольбертом по 10-12 часов в сутки (в 1887 г. Крамской и умер за мольбертом. Как, впрочем, и Шишкин, и Айвазовский!).
Крамской прожил в Ялте около месяца, до начала октября 1871 г. За это время много было переговорено, оба сделали немало этюдов и рисунков ( как потом оказалось, рабочие альбомы Васильева очень ценились и пошли после его смерти за большую цену). Крамской той осенью писал в окрестностях Ялты этюды каменистого пейзажа к своей знаменитой картине лХристос в пустыне╗.
Погода была чудесной, тёплой. Тепло было и на душе. Но время бежало неумолимо. Через месяц Крамской уехал, унося щемящее предчувствие того, что больше не увидит дорогого Фёдора Александровича, как уважительно в глаза и за глаза называл Крамской своего молодого друга.
Кроме Крамского, за время пребывания Васильева в Ялте его навестили и другие художники, в том числе Айвазовский и Шишкин.
После отъезда любимого учителя Фёдор в задумчивости бродил по местам, где бывал с Крамским. Особенно любил он Поликуровский холм, откуда были видны необозримые морские дали. Ялтинский залив. Порт, белые дачи в зелени парков, крохотные лачуги слободок. Правда, через некоторое время взбираться на крутой холм становилось всё труднее, а могильные памятники кладбища на самой вершине навевали печаль, нехорошие предчувствия ( ныне здесь установлено мраморное надгробие с его бюстом работы скульптура Л. Ушаковой).
Но художник, человек волевой и работоспособный, отгонял дурные мысли и продолжал творить. В этот период Ц конец 1871 Ц начало 1873 г. - он написал несколько замечательных крымских пейзажей, причём на темы, которые уже затрагивали предшествующие художники. Но и тут Фёдор Александрович сказал своё, новое слово в искусстве. Его захватила непривычная крымская природа, близкие и дальние окрестности Ялты. Иногда он брал извозчика в горы и целый день путешествовал, писал этюды, хотя поездки стоили недёшево Ц каждый раз по 25 рублей.
Самое, пожалуй, выдающееся произведение, написанное Васильевым в этот период, - лВ Крымских горах╗ (1873). Горная дорога. Редкие могучие сосны по обочине. Крытую повозку-фуру тянут волы. Рядом идёт - он бережёт усталых животных на подъёме, хотя и сам устал. Картина динамична и в то же время наполнена грустью.
Художник не выискивал в крымском пейзаже ярких, тёрпких красок, как это нередко делали другие. Он нашёл единственную верную реалистическую гамму, в которой Ц жизнь, мысль, настроение.
По мнению критиков, которые сразу обратили внимание на это полотно Васильева (оно было выставлено в Художественном салоне в Петербурге и получило премию Общества поощрения художеств), картина замечательного мастера приковывает внимание зрителя. На Крамского картина произвела сильное впечатление. лСимфония величия природы╗. Это его слова.
ЕВремя шло, а здоровья не прибавлялось. И художник искал забвения в искусстве, как бы торопясь обогнать смертельный недуг.
В Крыму Васильеву удалось постичь природу Тавриды. Кроме полотна лВ Крымских горах╗, написал ряд других крымских картин, сделал множество рисунков, в том числе видов моря и прибоя. Но всё же больного, а от этого ещё более тоскующего художника волновали воспоминания о коренной России Ц её луга, леса, болота, таящие невысказанные тайны.
И по сохранившимся наброскам, и по памяти Фёдор Александрович вдохновенной и уже лихорадочной от болезни кистью пишет один за другим несколько шедевров, ныне украшающих лучшие музеи страны. Так появился изумительный лМокрый луг╗ (1872) со сверкающим озерцом на переднем плане; наполненное глубоким и грустным чувством лБолото в лесу╗, которое художник писал долго и любовно в 1872-1873 гг.
Такой же грустью проникнута незавершённая картина лЗаброшенная мельница╗Е
Живя в Ялте, Васильев имел определённый денежный минимум Ц от Общества поощрения художеств, ему помогали П.М. Третьяков и И.Н. Крамской ( и, вероятно, Строганов). Но всё же денег Ц при дороговизне жизни и высоких гонорарах врачей Ц не хватало. К тому же абсолютно непрактичный в покупках и отзывчивый к нуждам других, Фёдор Александрович очень нерационально тратил деньги (Третьяков говорил Крамскому, что Васильев за погода умудрился истратить две с половиной тысячи рублей). Свой постоянный денежный дефицит Фёдор Александрович стремился поправить усиленной работой на заказ, сто, конечно, не способствовало лечению.
Но ещё больше заботило и огорчало художника его формальное гражданское состояние Ц принадлежность к Мещанской управе. Он настойчиво, но неудачно хлопотал о выходе из мещанского сословия ( для этого художнику надо было хотя бы сдать за Академию художеств, которая, увы, находилась далеко!).
Вот в таких хлопотах проходили последние месяцы жизни больного живописца. А силы таяли с каждым днём. И весной 1873 г. Фёдор Александрович уже не мог держать кисть в ослабевшей руке, не выходил из дому, потерял голосЕ
После новой, лихорадочной вспышки энергии наступила депрессия; вскоре художник тихо угас на руках безутешной матери. Случилось это в один из дней мягкого и тёплого крымского сентября 1873г. А было Васильеву всего 23 года.
По словам В.В. Стасова, Васильев, хоть и создал множество первоклассных произведений, не осуществил и сотой доли того, что таил его потрясающий талант. И действительно, когда перебираешь в памяти великолепные полотна выдающегося художника земли русской, дивишься тому, что написаны они всего лишь за четыре года, из которых половина относится к ялтинскому периоду.